[Knesinka-Elen-5]

Название: Вероятности
Автор: Няффная Каффаечка
Бета: who the hell is beta?
Пейринг/Герои: Т'Чалла/Баки, Стив/Баки, возможно Тони/Стив (односторонний)
Рейтинг: NC-17
Жанр: Слэш (яой), Ангст, Hurt/comfort, Омегаверс
Размер: пока планируется миди
Саммари: Между Стивом и Баки всегда кто-то был - Пегги, Шерон, Тони...
Предупреждения:
1. Омегаверс, мужская беременность, насилие, смерть основного персонажа
2. Автор искренне не любит Тони. Поэтому пожалуйста, если Вы любите Тони - не читайте этот фик, чтобы мы друг другу не доставляли лишние неприятные эмоции.
Статус: в процессе
Читать на фикбуке: ficbook.net/readfic/4441836

Не пара

На них кивают и оборачиваются, говорят – они странная пара: рослый, широкоплечий омега и тонкий, маленький альфа. Над ними бы смеялись, если бы не боялись кулаков Баки – он никому не даст Стива в обиду. Зато изрядно достается самому Стиву, когда Баки нет рядом, но Стив держится за десятерых, изо всех своих сил.
Вот только они не пара.
Баки смеется, говорит, что внешность не главное, что Стив найдет свою девочку, хорошую, ласковую омегу, такую же нежную и хрупкую, как и он сам. «Красивая будет пара» - говорит Баки. Стив же отмалчивается, только обнимает крепко-крепко, когда Баки забирают на фронт.

На войне Баки некогда писать – главное выжить, ещё один день, руки-ноги на месте, думать некогда, задумаешься – тут же снимет тебя снайпер, и следов твоих потом не найдут. Но на столе у Золы есть время и подумать и вспомнить – только поздно уже, ничего не изменишь.
Баки вспоминает Стива, вспоминает родителей, сестру, а ещё – стыдное, как целовался с девчонками-альфами, каким был его первый раз. Девочка была крепкая, даром что Баки – мужчина, Баки под нею был нежный, ласковый, просил больше.
Больше дал другой альфа, зажав в доках, когда денег не было совсем, предложил десять долларов – Баки согласился, есть было не на что. Баки помнит только, как его подняли, а дальше вспоминать не хотелось – он был, как тряпичная кукла, мог только держаться и стонать, остальное делали за него. Он тогда еле доплелся домой, ничего не сказал Стиву, только рухнул на кровать, сжавшись калачиком. Стив ничего не произнес вслух, но все понял – по запаху Баки, по его раскрасневшимся губам и пустому усталому взгляду.
Сейчас это были просто воспоминания – любую возможность течки омегам купировали перед отъездом. После тех инъекций Баки лежал почти неделю, бледный, хотелось только сдохнуть, но его поднимали и гнали на построение с остальными. Всем было плевать, что он омега. Главное, что мужчина – значит, должен защищать свой дом. Баки думал, хуже быть не может. Но Зола заставил его передумать.
Зола и Стив.
Когда Стив вытащил его, Баки злился – не хотел, чтобы Стива забрали на фронт. А когда он увидел Стива с Пегги, её портрет в его компасе, больно стало невыносимо.
Баки никогда не признался бы себе, но теперь понял – Стиви. Его маленький Стиви, такой красивый сейчас, и раньше нравился Баки. Но тогда было нельзя, тогда они были друзьями, Стив не прикасался к Баки во время течек, а Баки не искал у него утешения, они просто подбадривали друг друга, но не более. Сейчас же, когда он видел, как улыбается Стив этой дерзкой омеге, Пегги, внутри поднималась волна тоски и гнева. Баки бы, может, лучше так и остался там на столе, чем теперь так мучиться. Вот только сделать ничего не мог – это был выбор Стива, а он не имел права.
Постепенно Стив начал отдаляться от него и Баки казалось, что сам он растворяется, становится невидимкой, тенью, просто пустой оболочкой, и та скоро истает, сгорит дотла. Спас его случай – когда в поезде эта механическая жестянка напала на Стива, Баки сделал всё, что мог – он схватил щит и отвлек на себя – лишь бы Стиви выжил, больше ничего не нужно было.
Он справился.
Умирать было почти не больно.

Потомак

Тони Старк – странный омега.
Он ведет себя почти как альфа, он пахнет, почти как альфа, но ластится и тянется к Стиву, как самая настоящая омега. Стива передергивает – так неправильно, так нельзя. У тебя есть альфа, Тони, которая любит твои морщинки, твоё обвисшее брюшко, твои мешки под глазами и через чур раздутое эго. Люби её, она всегда рядом, твоя верная Пеппер, хоть в вашей паре и не всегда понятно, кто альфа и кто сверху.
Стив знает таких омег, которые стоят сотню таких, как Тони.
И одного, который стоит тысячу таких, как Стив и Тони вместе взятые.

Но время не проходит бесследно – Стив привыкает к Тони, порой позволяет к себе прикасаться, но не более. Не хочет или старается не замечать голодных жаждущих взгядов, которые порой бросает на него приятель. Иногда Тони раздражает, иногда Тони совершает ошибки. Казалось бы, можно притерпеться, можно простить – он ведь делает столько хорошего, он ведь хочет только во благо. Но ошибки нарастают, как снежный ком, и Стив не успевает заметить, когда он перерос в лавину и накрыл Мстителей с головой.

Возвращаясь к случившимся событиям, Стив не знает, в какой момент случилась точка невозврата.
Впервые увидев Зимнего Солдата, он не узнал в нем Баки – течку купировали гормонами, не было и намека на знакомый запах. Только запах горячего металла, кожи и опасности.
Но маска спала, и Стиву перехватило дыхание – родной взгляд, такой знакомо-незнакомый сейчас, в котором не было и капли узнавания, выбил землю из-под ног, Стив просто не мог сопротивляться, а Баки, его Баки, не помнил и своего имени.
Стив видел смятение на лице, растерянность, но ему не дали даже прикоснуться – Рамлоу со своими молодчиками поставил на колени, скрутил – Стив сейчас был беззащитен, не мог пошевелиться от осознания того, что Баки жив, что он в руках Гидры.
Баки, который не знал Стива, который не знал самого себя – это было неправильно.
Неправильность повисла в воздухе, звенела тревожным звоном в голове, гулко отдавалась в сердце. Неправильность и растерянность, хотя Стив знал, что справится. Стив – альфа, Баки вспомнит его, даже если не захочет, Баки будет с ним, чего бы это Стиву не стоило.
Он готов рискнуть, пусть не чужими жизнями, но своей – точно.

Память

Сильные руки ухватывают за одежду, тащат к берегу, но Стив не чувствует, Стив без сознания. Солдат смотрит на молодое, красивое лицо и смутные образы тревожат душу. Образы и запах – он слабый, такой же слабый, как и его обладатель сейчас, но он витает в воздухе, забивается в легкие, с кислородом разносится по всему организму, будоражит кровь - сердце заходится в быстром ритме.
Солдат не может понять, что с ним творится, и сбегает, растерянный, с бешено бьющимся сердцем, которое не успокаивается ещё несколько часов.
Разъяснил ситуацию отчасти Смитсоновский музей, потому что «Стив Роджерс, альфа» и «Джеймс Барнс, омега» вызывали нервное и странное ощущение.
Солдат… Уже не Солдат, Баки, спрятался, залег на дно – воспоминания начали просыпаться, тревожить душу, вспыхивать перед глазами в самый неподходящий момент. Он касался рукой виска, смеживал веки, а один раз просто стек по стене, сжавшись в комок.
От воспоминаний было больно. Не сейчас, но больно. Когда Стив улыбался Пегги, когда смотрел на неё ласково – больно, Баки знал, что больно. Не сейчас. Сейчас он был спокоен – он помнил факты, но эмоции стерлись.
Когда воспоминания улеглись, когда он смог спокойно анализировать, он стал записывать всё, что вспоминал. Но Баки не хотел повторения боли – уж чего, а этого ему хватило. Поэтому он не вернулся к Стиву, он сбежал, вначале на север, а потом и вовсе в Европу, долго блуждал, путал следы, а после спрятался в маленькой неприметной квартирке и просто существовал. Смотрел, слушал, чувствовал.
Вспоминал.
Вслед за ранними воспоминаниями жизни и юности пришли события войны. А после случилось страшное – когда Баки впервые приснился сон, где он металлической рукой убивал человека, он кричал так громко, что его наверняка слышали. Пришлось сменить квартиру, но лучше не стало – сны и воспоминания будто хлынули лавиной, и он в ней барахтался, пытаясь не утонуть, но всё тщетно. Он измучался, почти смирился, но очень хотелось всё прекратить – чтобы ничего, его не станет, но не станет и этой мучительной памяти, которая сводила с ума.
Он смог решить проблемы с бытом, с наличными, даже с течкой – просто пил гормоны, каждый день, и никто не чувствовал его запах, но выгнать воспоминания из головы он был не в состоянии.

Когда в квартиру к нему приходит Стив, Баки уже порядком устал. Но он знал, что за ним придут, рано или поздно, не важно, кто, Стив или Гидра.
Важно одно – нужно бежать.
У Стива в руках дневник, но Баки не признается, что помнит его. Не сейчас. Сейчас от Стива нужно избавиться, Баки не хочет, чтобы всё повторилось, ему хватает мучений, снова страдать от чувств к Стиву у Баки нет сил. Чувства улеглись на дно, потихоньку покрылись илом. Просто факты, эмоций нет. И Баки не хочет, чтобы они вновь появились. Он отталкивает Роджерса, забирает вещи, пытается убежать и от Стива, и от того бойца в странном черном костюме. Но Роджерс упрямый, как десять ослов, не отстает от Баки, никак не отцепится. Баки швыряет взрывное устройство в туннеле, в надежде, что сможет избавиться от назойливого преследования, но его догоняют и сковывают. Баки не сопротивляется, только ждет, что дальше.
А после он слышит голос, который выворачивает внутренности наизнанку, голова раскалывается и он проваливается в мучительную пустоту.
Где-то на периферии сознания тело действует само – тело хочет сбежать. Ему перекрывают путь к выходу и он просто устраняет преграды. Сбежать от всего – от этой тюрьмы, от военных, от Роджерса. Но Роджерс не позволяет, он вцепился в подножку вертолета, Солдат не сможет улететь. Тогда он швыряет вертолет на преследователя – если он не может сбежать физически, может, он хотя бы сдохнет? Когда они падают в воду, в глазах темнеет и кажется – удалось.
Пробуждение происходит мучительно, Баки тошнит, все тело болит, будто вынули кости. Роджерс стоит перед ним.
- Стив…
Баки говорит первое, что на ум пришло – про газеты, про маму, самому смешно, что именно это вспомнилось в такой момент, но Стив мгновенно оттаивает, высвобождает руку, помогает сесть.
Мгновенно доверяет.
Баки чувствует прикосновения, и из глубин памяти поднимается что-то смутно знакомое.
Вот только гормональные таблетки отобрали при обыске и Баки не знает, как долго тело протянет без них.
…Когда Стив целует Шерон, черт побери, Картер, Баки каменеет. Миг спустя он улыбается, как может – одобрительно, но понимает – то, чего он боялся, происходит вновь. Он почти смиряется. Очередная омега, очередная женщина, очередная Картер – Баки опять на обочине, просто улыбайся и смирись – ты вновь не нужен, вновь не у дел.
Но Баки спокоен – ему почти плевать на себя, теперь главное – помочь Стиву.